ЧАСТЬ 2: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
ЧАСТЬ 3: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
25
Филипп Козьмич Миронов, командарм Второй Конной армии, после победы над
Врангелем следовал в Москву, к месту нового назначения на более высокий пост –
главным инспектором кавалерии Красной Армии.
Имя Миронова предполагалось быть достойно представлено в ряду национальных
героев России.
Филипп Козьмич на несколько дней заехал в родную станицу Усть‑Медведицкую. Всюду
его встречали как победителя, как прославленного полководца.
И вновь будто разверзлось синее небо от колокольного набата в честь героя Дона,
и огненной масти донской скакун нес горделивого седока в солдатской шинели мимо
ликующей толпы земляков. Стальной, как удар клинка, взгляд теплел. Губы после
бешеных, злобно‑отчаянных и злобно‑торжествующих криков войны, кажется, впервые
раздвинулись в подобие улыбки. И может быть, хоть на миг он почувствовал на них
аромат лазоревых цветов вместе с ранней росистой дрожью – будто седовласый
пастушок вернулся под крышу родимого куреня в хуторе Буерак‑Сенюткин.
Вдруг защемившее сердце толкнуло память с такой силой, что невольно на
задубевшие, как кора старого дуба, щеки из уголков глаз поползли тяжелые, как
свинец, слезы. Не облегчающие душу. Последние в его детско‑молитвенном сне
жизни...
Ах и удачлив же донской казак Миронов! Ровно девять лет он играл со смертью и
сотни раз мог, как подобает воину, с честью погибнуть на поле боя, но то, что с
ним произошло, нельзя было увидеть даже в самом страшном сне. Встречали на
родимой сторонушке как героя, а провожали как... преступника.
Жизнь... Святая и грешная. Радости и пороки. Война, кровь, жестокость, алчность
и дикость... Кто прошел через это, не растеряв уважения, любви к себе и ближним,
и может еще дышать святым воздухом родимого края и любоваться спелыми колосьями
хлеба, тот вправе считать себя человеком?.. Жизнь... Что это такое?.. Совесть?..
Честь?.. Честь и жизнь... Это как обмен кольцами новобрачных – самый светлый и
желанный миг. Зачем он, Миронов, в этом мире? А если бы все сначала?.. Наверняка
прошел бы тот путь – путь донского казака, стиснутого традициями. Служба в
армии. Войны... И определяющим могла стать удача, собственная сообразительность
и храбрость собственная. Все прошло бы по заведенному кругу: ни прибавить, ни
убавить. Потому что он принадлежал к роду‑племени донских казаков и должен
вместе с ними прошагать свой жизненный путь. Предначертанный предками. Судьбой
народа. Он его песчинка и обязан быть истертым в порошок. Народ расстрелян.
Уничтожен. Значит, и он должен погибнуть бесславно. И никаких трагедий! От
народа, от его судьбы оторваться невозможно. Да и нечестно было бы... Традиции –
вот корни, на которых покоится и судьба народа, и судьба отдельного человека. И
судьба Отечества. Только дело‑то все в том, что с жизнью расстается в этот миг
не мифический народ, а он, конкретный человек – Филипп Миронов. И больно‑то пока
ему только одному... Да с ним ли все происходило и происходит?.. Сначала жизнь
Миронова раскатывалась, как вольный, чистокровной донской породы конь, несущийся
средь степных ковылей, в гриву которого упруго вплетались ветер, солнце, звезды
и луна. И он кометой пролетал над миром, могущественным богом войны. Талантом
богом наделенный. Справедливостью и милосердием. Но, видно, подобные люди
отторгались вздыбленной русской землей, отягощенной страшным грехопадением, –
сын убивал мать, дочь – отца. И вместе с ужасом грехопадения, мором и гладом на
землю Русскую Бог проклятьем выкинул черную, мракобесную стаю инородцев.
Измазывая лица, руки и тела, они изголодавшимися ртами присасывались к своим
жертвам и, захлебываясь от жадности, судорожно и суетливо пили кровь. Жирели. И
лопались, как перекормленные пиявки...
Сможет ли Россия с бесстыдно заголенным подолом доползти до храма на исповедь и,
встав на колени, принести покаяние? И допустят ли ее после всего случившегося к
причастию?..
Люди, вы видите, что один из сынов России, бесстрашный и храбрый до безумия,
встав на колени, готов покаяться и просить если не пощады, то хотя бы
снисхождения к грехам своим и грехам своей Родины. Может быть, отыщется хоть
крупица истины, которая примирит его с миром, в который он вошел как
завоеватель?.. И не вините его за то, что он, переборов себя, с покаянием
обращается к людям, не верующим ни в Бога, ни в черта.
* * *
Итак, последнее письмо‑исповедь к властям предержащим.
далее